В объятиях прошлого - Страница 41

К оглавлению

41

Любовь приходит как смерч. Никто не знает, когда и где она рождается, и лишь немногие способны определить ее приближение и решить, остаться ли на пути грозной стихии или броситься в ближайшее убежище, чтобы переждать гибельный шквал. Тот, кто выбирает первый путь, получает завидную возможность вознестись под облака, испытать восторг безумного парения и ощутить силу первозданной, неприрученной природы. Некоторые заходят настолько далеко, что более или менее благополучно пережив первое приключение, настойчиво ищут встречи с новым. Любовь для таких экстремалов то же самое, что веревка для самоубийцы – они суют голову в петлю до тех пор, пока узел не затянется на шее. Другие, изведав сладость и горечь страсти, благоразумно предпочитают отойти в сторонку и полюбоваться ураганом издалека.

Прыгнув в омут с головой, Джина уже не хотела возвращаться на берег. Да и не могла. Водоворот страсти захватил ее, закружил, завертел, увлекая все глубже и глубже. Когда-то нечто подобное она испытала с Саймоном и Крисом. Но тогда, может быть в силу молодости и неопытности, любовь воспринималась как данность, как нечто естественное, как праздник, отличавшийся, разумеется, от будней, но следовавший в одной с ними череде.

Тот огонь давно погас, умер, поглотив весь горючий материал, и в последние месяцы Джина все чаще склонялась к мысли, что душа ее превратилась в пепелище, занесенное серым безжизненным пеплом и давно остывшими угольями.

Одной ночи оказалось достаточно, чтобы зола и шлак были бесследно сметены могучим потоком, а пустырь вдруг ожил, зазеленел ростками свежих, крепнущих с каждым днем чувств.

Судьба сделала ей подарок, дала второй – нет, уже третий – шанс, и Джина относилась к нему бережно, трепетно, осторожно и с благодарностью.

Она не строила далекоидущих планов, не позволяла себе заглядывать в будущее и не расспрашивала Дэниела о прошлом, понимая, что жить можно и нужно только сегодняшним днем, что обещания и клятвы есть первые шаги по дороге в тупик, что там, где возникают разговоры о гарантиях, кончаются истинные чувства, что каждый человек идет по жизни своим путем и попытки шагать вместе приводят лишь к тому, что кто-то один, а то и двое оказываются за обочиной.

– Что это ты такая веселая? – поинтересовалась Ольга. – Собралась, наверное, куда-нибудь?

– Да. И хочу пригласить тебя со мной.

– Куда?

– В Сан-Франциско.

– Значит, все-таки решилась?

Джина вздохнула.

– Я – да, а как он – не знаю.

– Когда едем? – деловито осведомилась Ольга.

– Скорее всего, в конце недели. Я позвоню сегодня Шилле, а потом определимся.

– То есть ты готовишь ему сюрприз?

– Что-то вроде того, – призналась Джина. – Дэниел не звонит уже три дня, и я думаю, что причина в этих чертовых деньгах. Он, наверное, решил, что я теперь общаюсь только с кинозвездами и политиками.

– Я бы тоже так подумала, если бы увидела тебя в том платье.

– Кстати, почему бы нам его не примерить? – предложила Джина.

Она стояла перед зеркалом, изучая свое отражение. Платье знаменитого французского дизайнера из бледно-зеленого атласа мягко облегало фигуру, выгодно подчеркивая все ее достоинства. Оно схватывалось на правом плече аграфом с дымчатыми топазами, при этом левое плечо оставалось обнаженным. Серьги с такими же камнями казались по сравнению с аграфом маленькими и скромными.

– Великолепно! – провозгласила Ольга. – Лучше и не бывает. Я бы только...

Ее прервал звонок в дверь.

Открыть никто не успел, потому что дверь открылась сама.

– Ты?!

– Я. – На нем был старый замшевый пиджак с кожаными заплатами на рукавах и вельветовые слаксы цвета табака. – Я приехал за тобой... или к тебе... как хочешь. Хотел раньше, но дела не отпускали. Ты сейчас свободна? Форстер...

Черт возьми! Она ждала его целых три дня, она страдала от бессонницы, неуверенности в себе, терзалась и мучилась, а теперь он сваливается как снег на голову и претендует на ее время!

– Выходи за меня замуж.

Джина покачала головой.

– Ты все неправильно делаешь, – сказала она.

– Почему? – обеспокоенно спросил он.

– Начать следовало с поцелуя. Сначала заставить меня потерять бдительность, а уж потом переходить к речам.

– Ты так думаешь? Хорошо... Я могу попытаться исправиться? Еще не поздно тебя поцеловать?

– Поцеловать сейчас? Самое время.

– Эй, подождите, – подала голос Ольга. – Вы бы, ребята, как-нибудь определились что к чему. Я только что собралась в Сан-Франциско, а теперь вижу, что Сан-Франциско приехал сюда сам.

Джина посмотрела на Дэниела и вдруг озорно улыбнулась.

– Знаете, надеюсь, никто не будет против, если этот вопрос решит самый беспристрастный судья?

– Мама, ты про меня говоришь? – подал голос вбежавший в комнату Коннор.

Вместо ответа она взяла со столика кошелек и достала монетку.

– Нет, сынок. Мы доверимся Судьбе. Орел – Сан-Франциско, решка – Бостон.

Серебристый кружок взлетел в воздух, упал на пол и покатился под стол.

Все рассмеялись, а Ольга раздвинула шторы, и в окно хлынул поток света.

Тени исчезли, и на душе у Джины стало легко и светло. Прошлое отступило, разжав свои объятия, и она сделала шаг вперед – в объятия будущего, которое зависело только от них самих.

41